Понятые на ставке

Наталья Бимбирайте, Мария Черная, Виктория Глебова, "Вгору"
Более сорока женщин из разных городов и сел Херсонской области пришли в Новой Каховке на встречу с представителями одного из центральных телеканалов. Телевизионная группа приехала туда после публикаций в газете "Вгору" цикла статей о судебном процессе над местным жителем, обвиненном в торговле наркотиками.
Многие видели друг друга впервые. А кто-то уже встречался под стенами СИЗО, проведывая близких. Объединила их общая беда: родные люди – мужья, отцы, сыновья – осуждены или обвиняются в наркоторговле. Их уголовные дела, по мнению родственниц, сфальсифицированы работниками ОБНОНа (отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков). И можно было бы отмахнуться от этих заявлений. Но, как оказалось, у родственников есть весомые аргументы, что многие уголовные дела сфабрикованы, либо оформлялись с грубейшими нарушениями.

«Понятой» – работа такая
Правоохранители обязаны приглашать понятых, чтобы посторонние люди убедились и подтвердили: тот или иной факт был, и милиция действовала в рамках закона. Понятые наблюдают, как производятся закупки наркотиков, присутствуют во время задержаний, обысков, изъятия дурмана и меченых денег. Их независимые показания очень важны для установления судом истины.
Но в милицейских документах фигурируют имена одних и тех же понятых. Их фамилии в разных комбинациях встречаются в делах Анатолия Полторацкого (о процессе над которым "Вгору" писала), Виталия Веденко, Игоря Колпакова, Владимира Огиевича, Виталия Сереженкова, Феликса Голубева, Сергея Грико… Это – лишь по тем документам, которые переданы родственниками в редакцию.
И о какой беспристрастности этих "посторонних" можно говорить, если они, получается, ходят в милицию, как на работу? И чем же они так заинтересованы, что тратят массу своего времени на "присутствие" и дачу показаний в суде? Они что, на ставке?

Процесс пошел, гони деньги?
Вот что рассказывает Валентина Трусова, чей сын обвиняется в торговле наркотиками:
– Один из тех, кто был понятым у сына, сейчас сам обвиняется в распространении наркотиков. Наркоманов, у которых нет денег, он заставлял подбрасывать наркотик "золотым детям". И когда взяли моего сына, этот "понятой" лично у меня вымогал 3 тысячи долларов. Я у него спрашиваю: "Где ж мы возьмем такие деньги?" А он мне: "Так у Вас же второй сын – в Америке! Что Вы прибедняетесь…" Я об этих его действиях сообщала. В СБУ даже… И не я одна. Но сейчас, когда этого человека судят, никого из нас свидетельствовать против него так и не вызвали.
А это – рассказ матери Сергея Грико:
– Мой сын в тот день вместо меня торговал на рынке при множестве свидетелей. А по данным милиции, – в это время они, якобы, делают у него контрольную закупку… А другую закупку делали, когда он дома спал. Когда я привожу все эти факты, мне прямо заявляют: "Не будешь мешать нам делать показатели – дадут условно. Будешь мешать – будет сидеть".
Рассказ Светланы, сестры Владимира Злоденого, впечатляет не менее:
– Моему брату в милиции предложили на них работать – варить наркотик, продавать и поставлять информацию о тех, кому он его продает. Брат отказался. Тогда к нему подослали человека, который попросился на даче у брата сам сварить наркотик. Володя разрешил потому, что тот заявил, будто это необходимо для оперативных разработок милиции. Тот все принес с собой и там сам же варил. А в результате на брата составили протокол. И тут же предложили откупиться – потребовали 5 тысяч долларов либо ту дачу…
Говорит Светлана, мать Виталия Сережникова:
– Свидетели в суде по делу моего сына не могли даже внятно сказать, где, когда и что они подписывали. Мало того, в суде доказано, что их подписи под протоколами сфальсифицированы. Дело направлено на доследование. Но сыну этот инцидент уже обошелся слишком дорого. Он принимает антиретровирусную терапию, и, "благодаря" работникам милиции, она была прервана. А прокуратура в действиях милиции – "не видит состава преступления"…

Проверьте сами
Отчаявшиеся люди не ограничились общением с прессой. Ими составлены и подписаны обращения в Верховную Раду, Верховный суд, в Генпрокуратуру, в секретариат Президента, МВД. В каждой строке – буря негодования по поводу "поточного производства" дел по наркотикам.
"Чтобы доказать видимость борьбы с незаконным оборотом наркотиков, сотрудники ОБНОНа действуют при поддержке прокуратуры и судов! – утверждают они и приводят следующие аргументы: – Прокуратурой области не ведется никакого надзора за досудебным и судебным следствием, а, наоборот, при поддержке прокуратуры судьи сажают за решетку невиновных по сфабрикованным сотрудниками правоохранительных органов материалам. Суды прикрывают нарушения следователей и полностью поддерживают сторону обвинения, даже если в уголовных делах присутствует доказательство, что была провокация со стороны милиции, а именно, засекреченные профессиональные агенты-закупщики сами звонят подозреваемым и просят о совместном приобретении наркотиков, то есть инициатива сбыта наркотических средств исходит от оперативных работников ОБНОНа и их агентов". И еще цитата: "В судебных заседаниях не принято: 1. Исследовать отпечатки пальцев подозреваемых. 2. Сопоставлять телефонные звонки и переговоры. 3. Проводить фото, видео и аудио-запись. 4. Предъявлять вещественные доказательства. 5. Предъявлять кассовые чеки о выдаче денежных купюр на оперативную закупку. 6. Истребовать от правоохранительных органов информацию о дате и номере заведения оперативно-розыскного дела, в рамках которого совершались оперативные закупки. 7. Исследовать алиби обвиняемых. 8. Выносить оправдательные приговоры"…
Женщины объединились и решили создать свою организацию, вместе ходить на процессы, и вместе защищать родных. И сами отвезли обращения в высшие инстанции. И там же требовали, чтобы именно киевляне приехали в нашу область с проверкой. Чтобы не было так, как обычно: жалоба "спускается вниз", к тем же самым людям, на которых жалуются. А те отвечают шаблонно: действовали по закону.

Сотка – «в законе»
Редакция нашей газеты располагает видео-интервью с одним из "дежурных" понятых. Станислав Бородай работал на ОБНОН Комсомольского РОВД Херсона почти 2,5 года. Он проходит понятым по закупкам у Петрова, Щербины, Фомина, Слисаренко, Брыгаря, Калницкого, Кабанова, и других – более 20 дел. А фактически, многих закупок не было, они, по признанию этого понятого – "сделаны" на бумаге. Стас на них не присутствовал, а просто подписывал чистые листы бумаги. Чтобы не запутался в суде, перед заседанием ему давали почитать "его" показания. И инструктировали: попроси судью зачитать твои показания вслух.
Как-то поинтересовался у "своего" обноновца, а были ли закупки на самом деле? Тот сначала спросил, зачем ему это надо (– просто интересно), а потом ответил – не было. И этому – верится. Например, по одному из этих дел проходит 18 закупок. Деньги на оперативную закупку должны браться в бухгалтерии отдела и они – "уходят" торговцу безвозвратно. Разве что суд, при вынесении приговора, обяжет виновного вернуть их государству. Но, например, в суде по делу Шилина ("Вгору" тоже писала об этом процессе), судья Валентина Палькова удовлетворила ходатайство защиты: чтобы милиция предоставила кассовые чеки выдачи денег обноновцам на оперативную закупку. Финотдел областного управления МВД ответил, что такую информацию предоставить не может, так как деньги – не выделялись! И, теперь умножьте 18 на 100-150 гривень. И что, сотрудник милиции просто так кому-то "дарит" 2 тысячи грн.? С его-то зарплатой?
Стас рассказывает, что ездил, в основном, на задержание. И за каждый такой "вызов" ему платили то 100 грн., то 50 и травки – покурить. Но его больше интересовали деньги. А вот другим "коллегам иногда давали "ширяться" прямо в кабинете. Выезжали на задержание когда как, то 3 - 4 раза в месяц, то пару месяцев – затишье. Следователи его на допрос не вызвали ни разу. Обноновцев, кроме того, интересовали и "сладенькие", то есть – денежноспособные. Спрашивали, знает ли Стас, например, Щербу, Толстова (о последнем мы тоже упоминали в своих публикациях)… Информация о них оплачивалась дороже. Им потом подбрасывали наркотики или завлекали в притон, запугивали. И те или откупались, или сдавали таких же "сладеньких". Если же "упрямились" – шли по статье.
Рассказывает Стас и о том, как наркотики подбрасывают, как в кабинетах расшивают вещдоки и туда подсыпают и подливают наркотики, вкладывают меченые купюры. Иногда это происходило при нем – его уже не стеснялись, он был "своим".
Стас не только раскрывает схемы "сотрудничества", но называет и фамилии милиционеров, фальсифицировавших уголовные дела, рассказывает, где находятся "их точки" по продаже наркоты. Некоторые из тех обноновцев уже уволились или под следствием. А другие – пошли на повышение и работают.
Станислав опасается за свою жизнь. Вероятность того, что ему попробуют "закрыть рот" – очень высока. Попытки "замолчать его" уже были. Вначале в темном месте избили и отобрали паспорт, чтобы не свидетельствовал в суде. Потом – в паспортном столе "затерялась" его форма-1. А затем его выследили и попытались ссадить с поезда, когда он с родственницами обвиняемых ехал в Киев рассказывать правду. Женщины его отбили от двух неизвестных, те зашли в вагон и сказали Стасу: выходи, ты никуда не поедешь. Одного из них Стас узнал по голосу – он был среди тех, кто забрал его паспорт.
Поэтому Стас и согласился на подобное интервью – после публикации его показаний преследовать понятого уже не будет смысла. Мы готовы предоставить правоохранительным и судебным органам эти записи.